Роберт Хайнлайн - Дорога славы [Дорога доблести]
– Я не это имел в виду. Стар.
– Меня это не оскорбило, любовь моя. Оскорбление похоже на спиртной напиток: оно влияет на человека, только если применяется. А гордость слишком тяжелый багаж для моего путешествия; у меня ее нет. Оскар, показались ли бы вам такие миры более странными, чем этот?
– Ты толкуешь о пауках или о чем-то вроде. Не о людях.
– Я говорю о людях, каждые – доминирующая раса в своем мире. Высоко цивилизованных…
– Тьфу!
– Вы не станете говорить «тьфу», когда их увидите. Они так от нас отличаются, что их личная жизнь не может иметь для нас никакого значения. И наоборот, эта планета очень похожа на вашу Землю – однако ваши обычаи отбили бы у Джоко даже способность петь. Милый, в вашем мире есть обычай, уникальный для всех Вселенных. То есть для двадцати известных мне Вселенных, из тысяч или миллионов или тьмы невообразимых Вселенных. В известных двадцати Вселенных только на Земле существует этот изумительный обычай.
– Ты имеешь в виду войну?
– О, нет! В большинстве миров происходит война. Эта планета, на которой находится Невия, одна из многих, где убивают по-одиночке чаще, чем оптом. Здесь существуют Герои, и убивают тут от избытка страстей. Это мир любви и убийств, и как та, так и другие совершаются с веселым самозабвением. Нет, я имею в виду нечто гораздо более шокирующее. Не могли бы вы догадаться?
– Мм… коммерческое телевидение?
– Близко по духу, но далеко от цели. У вас выражение «древнейшая профессия». Здесь и во всех известных нам мирах она даже не самая молодая. Никто о ней и не слышал, и не поверил бы, если бы и услышал. Те немногие из нас, кто посещают Землю, не распространяются об этом. Да это ничего не значило бы; большинство не верят в сказки путешественников.
– Стар, ты что, хочешь сказать мне, что нигде больше во Вселенной проституции НЕТ?
– Во Вселенных, мой милый. Абсолютно.
– Знаешь, – задумчиво сказал я, – это, наверное, будет шоком для моего старшего сержанта. Совсем нет?
– Я хочу сказать, – прямо ответила она, – что, судя по всему, проституция была изобретена народами Земли и больше никем – и сама мысль об этом довела бы старого Джоко до импотенции. Он закоренелый моралист.
– Черт меня побери! Должно быть, мы все просто гады.
– Я не хотела оскорблять вас, Оскар; я назвала только факты. Но эта странность Земли не такая уж странная в ее собственном контексте. Любой товар предназначен для манипуляций: купли, продажи, найма, аренды, уценки, искусственного поддержания или повышения цен, провоза контрабандой и узаконенения, – и женский товар, как его называли на Земле в более откровенные времена, не исключение. Единственное, чему стоит удивляться, – это дикая идея думать об этом как о товаре. Да что там, меня это так поразило, что однажды я даже… Неважно. Товаром может стать что угодно. Когда-нибудь я покажу вам цивилизации, живущие в открытом космосе, а не на планетах, даже без какой-либо тверди: не во всех Вселенных есть планеты-цивилизации, где само дыхание жизни продается, как кило масла в Провансе. В других местах такая теснота, что привилегия остаться в живых облагается налогом – и задолжники тут же умерщвляются Министерством Сборов на Вечность, а соседи не только не вмешиваются, а довольны.
– Господи боже! Почему?
– Они разрешили загадку смерти, милорд, и большинство из них не желает эмигрировать, несмотря на бесчисленное множество планет попросторнее. Но мы говорили о Земле. Дело не только в том, что нигде больше не известна проституция, но не известны и ее вариации – приданое, выкуп за невесту, алименты, раздельное воспитание, все эти производные, которые окрашивают все земные установления, – любой обычай, хотя бы отдаленно относящийся к невероятному представлению о том, что то, неисчерпаемый запас чего есть у всех женщин, является предметом торговли, подвергаемым оценке.
Арс Лонга фыркнула с отвращением. Нет, не думаю, чтобы она поняла. Она понимает немного по-невиански, но Стар говорила на английском; в невианском не хватило бы нужных слов.
– Даже вторичные ваши обычаи, – продолжала она, – сформированы под влиянием этого единственного в своем роде явления. Возьмем одежду – вы уже заметили, что здесь нет резкой границы между тем, как одеваются оба пола. Я сегодня утром в трико, а вы в шортах, но если было бы наоборот, никто бы этого не заметил.
– Черта с два не заметил! Твои трико на меня бы не налезли!
– Они растягиваются. И стыд за свое тело, который является аспектом разделенной по принципу пола одежды. Здесь обнаженность так же не заслуживает внимания, как и на том симпатичном островке, где я нашла вас. Все безволосые народы иногда носят одежду, я все народы, как бы волосаты они ни были, носят украшения. Однако табу на обнаженность можно найти ТОЛЬКО там, где плоть является товаром, который либо прячут, либо выставляют напоказ… то есть на Земле. Это все равно, что вкладывать фальшивое дно в ящики с ягодами или вешать объявления типа: «Фруктов не рвать!» Если из-за чего-нибудь не возникает спора, нет нужды делать из этого тайны.
– Так что, если мы избавимся от одежды, то избавимся и от проституции?
– Господи, да нет! Вы все поняли навыворот. Не знаю, сумеет ли Земля каким угодно способом вообще избавиться от проституции; она играет у вас слишком большую роль во всем.
– Стар, ты запуталась в сведениях. В Америке почти не осталось проституции.
Ее лицо выразило изумление.
– В самом деле? Но… Разве «алименты» не американское слово? И «золотоискательница»? И «выезд на природу»?
– Да, но проституция уже практически вымерла. Черт, да я не знаю, как найти публичный дом даже в гарнизонном городке. Я не говорю, конечно, что в конце концов не окажешься под кустиком. Но это не на коммерческой основе. Стар, даже имея дело с американской девушкой, о которой широко известно, что она легкого поведения, если предложить ей пять монет или двадцать, то десять против одного, что она ответит пощечиной.
– Так как же это делается?
– К ней нужно подкатиться. Приглашаешь ее пообедать, может, посмотреть спектакль. Покупаешь ей цветы, девушки падки на цветы. Потом вежливо подходишь к главной теме.
– Оскар, а разве этот обед и спектакль, и, вероятно, цветы, не стоят больше, чем пять долларов? Или даже двадцать? Я так поняла, что в Америке цены так же высоки, как и во Франции.
– Ну, в общем да, но нельзя же просто приподнять шляпу и ожидать, что девушка тут же бросится на шею. Скажем, скряга…
– Не будем об этом. Я пыталась продемонстрировать, что обычаи могут резко отличаться в разных мирах. И все.
– Это верно. Даже на Земле. Но…
– Потерпите, милорд. Я не собираюсь оспаривать достоинства американских женщин и заниматься критикой. Если бы я воспитывалась в Америке, думаю, я бы хотела получить по меньшей мере изумрудный браслет, а не обед и спектакль. Но я подводила разговор к теме «законов природы». Разве неизменность законов природы не бездоказательное утверждение? Даже на Земле?
